Цитата на тему: Не было никаких "давай встречаться" или "давай будемКогда мне было семь лет, я поведал моему папе, что хочу иметь дом, как у Майкла Джексона. И тогда он сказал мне, что мечты остаются мечтами, это привилегия богатых людей. Я вырос, и теперь моя мечта сбылась – жаль, что этого не видит мой отец. Одно слово… О, я безумец! Это слово… я со слезами повторял его накануне, я расточал его на ветер, я твердил его среди пустых полей… но я не сказал его ей, я не сказал ей, что я люблю ее… — Я не помню, чай вы предпочитаете или кофе, — сказал Эшли, подавая Джеку дымящийся напиток, — потому заварил и то и другое. — Прелесть моя... — начал нежно Коровьев. Во сне или ничего не видят, или видят что-нибудь интересное. Нужно научиться тому же и наяву: или ничего, или интересное. Твое счастье, твои успехи, твоя жизнь, да вообще все зависит от тебя и только от тебя. Только ты решаешь быть тебе счастливым или несчастным, веселым или грустным, злым или добрым, одиноким или популярным. Это твоя жизнь, поэтому тебе ею править. Когда кто-то болеет и при смерти, некоторые говорят: «Это гнев Господень! Их болезнь — это их кара!» или же «это их карма». Но исследователь или учёный скажет: «Карма — туфта! Вероятно, рядом болото с малярийными комарами, крысы, или ещё что-то!» Или же из-за непрерывного земледелия почва истощилась и в ней мало железа и марганца, и мозг этих людей повредился из-за нарушений в питании, а не из-за кармы, которая есть абсолютный фашистский бред. Причина в том, что люди не ставят перед собой задачу: «Давайте сделаем мир лучше!», а вместо этого падают на колени и вопрошают: «Господи, дай нам больше не знать войн. Позволь всем людям стать братьями, а нашим соседям миролюбивыми и дружественными». Что ж, это ВЫ должны стать миролюбивыми и дружественными, и препятствовать военным настроениям. Вот этим должна заниматься религия. Никогда. Страшное слово. Самое страшное из всех слов человеческой речи. Никогда. Слово это сравнимо только со словом "смерть". Никаких "может быть" или "а если?". Никогда. Просто я больше ни с чем не связана, я — ничья. Какое место ни возьми, я либо прилетаю, либо улетаю оттуда. Или пролетаю над ним. Только люди, которые мне нравятся. Которых я люблю. Вот они — моя последняя родина. Когда меня разрывает на части, я смотрю на своих кошек. У меня их девять. Просто наблюдаю, как одна из них спит или дремлет, и расслабляюсь. Писательство — это тоже моя кошка. Самым интересным в нём была моя любовь, а теперь — ничего особенного. Я — русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка — это плод моего характера, и потому это русская музыка. Перестала ли я Вас любить? Нет. Вы не изменились и не изменилась — я. Изменилось одно: моя болевая сосредоточенность на Вас. Вы не перестали существовать для меня, я перестала существовать в Вас. Мой час с Вами кончен, остается моя вечность с Вами. Да. Моя ностальгия настолько беспредельна, что я способен скучать по качелям, которых моя задница даже никогда не касалась. она ceйчac спит pядом. Я хотел бы поцеловать тебя. Но любовь должна быть в радость, и если я не нахожу в ней удовлетворения того, что вы называете моими капризами и в чем все мои желания, вся моя жизнь, самая моя любовь, то мне это и не нужно, я предпочту быть одна. Я пришёл к тебе издалека, О чем им было говорить? Они любили друг друга. Меня тянуло ко всем неправильным вещам: я любил пить, я был ленив, у меня не было бога, политики, идей, идеалов. Я оказался в небытии; своего рода небытие, и я принял это. Я не сделал для интересного человека. Я не хотел быть интересным, это было слишком сложно. То, что я действительно хотел, было только мягким, туманным пространством, чтобы жить, и быть оставленным в покое. После того, как на 25-летии Motown я впервые показал «лунную походку», я долго плакал за кулисами, мне казалось, что я все сделал плохо. Но после концерта, по дороге к машине я встретил 12-летнего еврейского мальчика и он сказал, - «Это было невероятно! Где ты научился так танцевать??» Я вышла замуж в феврале. Было просто дико холодно. Но я так сильно хотела замуж, что мне было все равно. Один бойкий журналист, держа в руках записную книжку и карандаш, спросил Эйнштейна:
Лучшие цитаты прошлых лет
|