Цитата на тему: Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. ВКогда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать. Есть только два плеча на которые то можешь твердо положиться… Но каждый раз ты убеждаешься, что эти плечи твои собственные. У каждого есть своя история, и она ничем не лучше, не хуже истории ближнего. Главное — научиться уважать истории друг друга. Для этого им не обязательно быть рассказанными. Главный урок истории заключается в том, что никто не извлекает уроков из уроков истории. Если ждать минуты, когда всё, решительно всё будет готово, никогда не придется начинать. Об этом периоде до сего дня не было написано ни одной книги, эту эпоху предпочитают в своих обсуждениях избегать историки и богословы. "Трупный синод» — первая книга исторической серии «Кирие Элейсон», повествующей о событиях на территории современной Италии в конце IX — первой половине X веков. В истории Римско-католической церкви этот период получил название «порнократия» или «правление шлю Не важно, сколько дверей закроется перед твоим носом, — помни, что есть одна, которая предназначена специально для тебя. Читать всего совсем не нужно; нужно читать то, что отвечает на возникшие в душе вопросы. На самом деле, Интернет вернул людей к книгам. Люди стали постоянно читать с экрана — и стали читать гораздо больше, чем раньше. Всякая любовь счастливая, равно как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь. Книга, перечитанная изменившимся, повзрослевшим человеком — это уже совсем другая история. Нельзя верить тому, кто предал, пускай он и умеет греть, когда тебе плохо. Нельзя возвращаться в горящий дом, чтобы в нем греться. Романтик сказал бы: я чувствую, что наши дороги начинают расходиться, а я просто говорю, что мы друг другу приелись. Собственно, ей ничего не хотелось, хотя ей казалось, что ей хотелось всего. К чему доказывать — да ещё подбирая и взвешивая слова, округляя и сглаживая речь, — к чему доказывать мошкам, что они точно мошки? На молчание-то мы все горазды; особенно наши женщины этим взяли: иная возвышенная русская девица так могущественно молчит, что даже в подготовленном человеке подобное зрелище способно произвести легкую дрожь и холодный пот. Одно слово… О, я безумец! Это слово… я со слезами повторял его накануне, я расточал его на ветер, я твердил его среди пустых полей… но я не сказал его ей, я не сказал ей, что я люблю ее… |